Стороны спора заключают мировое соглашение. Какие правила о сделках необходимо учесть

Мировое соглашение является одной из примирительных процедур в процессе, представляя собой эффективный способ разрешения конфликта между хозяйствующими субъектами. В то же время — это сделка сторон, которая подчиняется соответствующим гражданско-правовым нормам. Стороны часто не учитывают возможности применения отдельных гражданско-правовых инструментов к заключаемому ими соглашению. Между тем такие инструменты, особенно в свете реформы ГК РФ, позволят более эффективно урегулировать спор и избежать невозможности выполнения отдельных положений мирового соглашения.

Подтверждающее мировое соглашение не требует одобрения в качестве крупной сделки

Гражданские права и обязанности возникают из предусмотренных законом оснований, а также из определенных действий граждан и юридических лиц (ст. 8 ГК РФ). Данная статья содержит закрытый перечень источников возникновения гражданских прав и обязанностей. Наиболее близкими к мировому соглашению источниками являются судебное решение, установившее гражданские права и обязанности (подп. 3 п. 1 ст. 8 ГК РФ), а также договоры и иные сделки, предусмотренные законом (подп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ).

Можно ли в контексте ст. 8 ГК РФ признать мировое соглашение судебным актом? Мировое соглашение имеет явно выраженный признак, присущий судебному решению: с момента его утверждения прекращается судебный спор. Однако судебное решение — это волевой акт специально созданного для разрешения споров органа власти. Между тем в случае с мировым соглашением инициатором прекращения спора являются сами стороны, а не суд. Суд всего лишь утверждает мировое соглашение, проверяя его содержание на законность (в этом усматривается некая аналогия с нотариальным удостоверением).

Является ли мировое соглашение сделкой в понимании ст. 8 ГК РФ? Статья 153 ГК РФ определяет сделку как «действия физических и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей». Некоторые авторы¹, рассматривая вопрос о понятии сделки в ГК РФ, указывают на его содержательную несостоятельность, приводя в пример опыт Германии.

В немецком праве понятие сделки стало результатом теоретических разработок немецких пандектистов при разработке Германского гражданского уложения (далее — ГГУ)². Первоначальный проект и принятый текст ГГУ не давали определения сделки. Однако оно было приведено в Мотивах к первому проекту ГГУ: «Сделка является частным волеизъявлением, направленным на порождение правового результата, который согласно правовым нормам наступает тогда, когда он желаем»³.

Prima facie, очевидно, что и российское, и немецкое понимания сделки в полной мере соотносится с природой мирового соглашения. Само по себе заключение мирового соглашения есть результат встречного соединения воли двух и более сторон, направленный на достижение определенного правового последствия и создающий эти правовые последствия при условии соблюдения установленных требований.

Пункт 15.3.8 Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации⁴ устанавливает, что мировое соглашение, являясь институтом процессуального законодательства, представляет собой сделку, к которой могут применяться также правила гражданского законодательства. Например, о договорах, в том числе правила о свободе договора, об отступном, о новации, прощении долга, зачете встречного однородного требования и возмещении вреда.

Конкретизируя правовую природу мирового соглашения, стоит признать ее именно договорный характер, так как договором российский правопорядок de lege lata признает соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей (п. 1 ст. 420 ГК РФ).

Е. В. Васьковский под мировой сделкой (в терминологии Устава гражданского судопроизводства⁵) понимал именно договор об устранении спорности правоотношения путем взаимных уступок⁶.

В. В. Ярков также указывает, что мировое соглашение с точки зрения теории гражданского процесса представляет собой договор сторон о прекращении производства по делу и, соответственно, спора на определенных, согласованных ими условиях⁷.

Так как мировое соглашение имеет сделочную (договорную) природу, суд не может принудить одну из сторон к его заключению (постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 05.03.2003 по делу № А53-14531/2001-С4-10, Московского округа от 17.07.2014 по делу № А40-104844/2013). Это гражданско-правовое начало мировой сделки находит выражение в ст. 138 АПК РФ, в соответствии с которой для заключения мирового соглашения необходимо согласие обеих сторон.

Однако не каждое мировое соглашение является сделкой. В отечественной процессуалистике мировые соглашения дифференцируют на два вида — изменяющие правоотношение между сторонами и подтверждающие наличие определенного правоотношения между его участниками и вытекающего из него требования. А. И. Зинченко обозначает такие мировые соглашения, как преобразовательные и прямые⁸, М. А. Рожкова — как преобразовательные и подтверждающие⁹.

Очевидно, подтверждающее мировое соглашение не является сделкой, так как правоотношение между сторонами никак не изменяется. Однако правовое последствие оно все же будет иметь. Так, мировое соглашение, содержащее утверждение одной стороны о наличии долга, являвшегося предметом спора, можно квалифицировать как признание долга, влекущее, в частности, прерывание течения срока исковой давности.

Еще одним практическим выводом квалификации мирового соглашения как подтверждающего является то, что оно не может рассматриваться как крупная сделка. Соответственно, это исключает необходимость одобрения мирового соглашения решением общего собрания. В этом случае суды указывают, что если мировое соглашение подтверждает существующие права и обязанности, то соблюдать порядок одобрения его как крупной сделки не требуется (определение ФАС Волго-Вятского округа от 26.01.2012 по делу № А38-5133/2011). Очевидно, в этом случае нет необходимости применять к таким мировым соглашениям и правила о сделках с заинтересованностью.

Невключение в мировое соглашение дополнительных обязательств влечет потерю права на выдвижение новых требований

Д. В. Князев рассматривает мировое соглашение как вид процессуального соглашения, которое «может иметь материальное основание в виде договора о материальных правах и (или) обязанностях и приобретает юридическую силу только после утверждения его юрисдикционным органом»¹⁰. Однако автор не учитывает, что утвержденное юрисдикционным органом мировое соглашение, во-первых, изменяет именно материально-правовое положение сторон11, во-вторых, это положение изменяется по инициативе и по соглашению сторон, а не суда. Таким образом, говорить о направленности соглашения на процессуальные права и обязанности сторон не приходится. Более того, никто не мешает сторонам процесса заключить внесудебное соглашение о новации, которое лишит истца в процессе материально-правовых оснований исковых требований.

Как верно указывал В. А. Рязановский, «судебная мировая сделка по существу не отличается от внесудебной: она является только более прочно оформленной, значение же и той, и другой вне процесса»¹².

Несмотря на сделочную природу мирового соглашения, его нельзя рассматривать в сугубо материальном аспекте: ученые-процессуалисты исходят из двойственной сделочной природы мирового соглашения.

В Германии согласно господствующей точке зрения судебное мировое соглашение — это договор с двойной юридической природой, и для его действительности должны быть выполнены как материальные, так и процессуальные требования закона. При этом материально-правовыми требованиями к мировому соглашению являются воля сторон и ее соответствие волеизъявлению, правоспособность сторон, а также соответствие соглашения требованиям закона¹³.

Эта двойственность нашла свое выражение и в разъяснениях ВАС РФ. Так, Пленум указывал, что поскольку в основе мирового соглашения лежит гражданско-правовая сделка, к нему, помимо норм процессуального права, применяются нормы гражданского права, в том числе об одобрении крупных сделок и сделок с заинтересованностью (п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28).

Основным процессуальным последствием утверждения мирового соглашения является ликвидация спора между сторонами. При этом прекращается как судебное производство по делу, так и исполнительное производство, а также становится невозможной подача нового иска по вопросу, урегулированному в мировом соглашении (res judicata). В этом случае сторона, которая попытается реализовать требования, вытекающие из мирового соглашения, но не урегулированные им, столкнется с эстоппелем (estoppel by res judicata)¹⁴. Такой подход прослеживается в постановлении Президиума ВАС РФ от 22.03.2011 № 13903/10. В рассматриваемом деле стороны заключили мировое соглашение, по условиям которого ответчик должен был выплатить сумму неосновательного обогащения. Ответчик своевременно исполнил обязательство из мирового соглашения в полном объеме, однако вскоре истец обратился в суд с требованием о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами.

Президиум ВАС РФ применил эстоппель, указав, что невключение в текст мирового соглашения дополнительных обязательств означает соглашение сторон о полном прекращении спора и влечет потерю права сторон на выдвижение новых требований. Такой подход можно объяснить процессуальной природой мирового соглашения, что подтверждается правовой позицией Конституционного суда РФ: мировое соглашение является процессуальным способом урегулирования спора, влекущим за собой ликвидацию спора в полном объеме (определение от 24.02.2004 № 1-О).

Российские суды положительно откликнулись на правовую позицию ВАС РФ о применении эстоппеля к спорам, урегулированным мировым соглашением (постановления АС Уральского округа от 31.07.2014 по делу № А47-6587/2013, Восточно-Сибирского округа от 18.12.2014 по делу № А58-1532/2014, 15 ААС от 05.02.2015 по делу № А53-21806/2014).

К мировому соглашению не применяются общие сроки исковой давности по сделкам

Еще одна процессуальная особенность мирового соглашения состоит в его оспаривании. Так, оспорить мировое соглашение можно только путем подачи жалобы на судебный акт, которым оно было утверждено, либо заявления о его пересмотре по новым или вновь открывшимся обстоятельствам (п. 21 постановления Пленума ВАС РФ от 18.07.2014 № 50 «О примирении сторон в арбитражном процессе»; далее — Постановление Пленума ВАС № 50).

Представляется, что позиция о невозможности оспаривания мирового соглашения по общим правилам § 2 гл. 9 ГК РФ (то есть отдельно от судебного акта об утверждении такого соглашения) сформирована без учета особенностей мирового соглашения как сделки.

Основное негативное последствие подхода ВАС РФ — это усечение сроков для восстановления нарушенного права. Жалоба на определение арбитражного суда (которым в том числе может утверждаться мировое соглашение) подается в течение месяца со дня вынесения определения, тогда как для сделок по общему правилу действует годичный и трехгодичный сроки исковой давности.

Учитывая, что арбитражный суд должен проверять содержание мирового соглашения на предмет его законности и недопустимости ущемления интересов третьих лиц (ч. 5 ст. 49 и ч. 6 ст. 141 АПК РФ), большинство материально-правовых дефектов соглашения на этом этапе, казалось бы, должны исключаться (как минимум, несоответствующие закону (ст. 168 ГК РФ) или противные основам правопорядка или нравственности (ст. 169 ГК РФ)).

Однако, во-первых, проверка судом мирового соглашения на предмет соответствия закону в некоторых случаях представляется крайне затруднительной (например, в случае проверки полномочий лица на совершение сделки, которые могут быть ограничены уставными документами, корпоративным договором и т. д. (ст. 173 ГК РФ)). Во-вторых, нельзя исключать риска судейской ошибки, недостаточной осмотрительности. В этом случае для защиты прав стороны мирового соглашения останется только институт пересмотра по новым или вновь открывшемся обстоятельствам по правилам гл. 37 АПК РФ.

Верховный суд прямо сослался на ст. 178 ГК РФ и указал, что существенное заблуждение стороны в отношении обстоятельств, из которых она исходила, подписывая мировое соглашение, квалифицируется судами как вновь открывшееся обстоятельство (определение от 14.09.2015 по делу № А07-1736/2013). Действительно, в контексте п. 1 ч. 2 ст. 311 АПК РФ заблуждение (как и обман) можно рассматривать как вновь открывшееся обстоятельство, то есть обстоятельство, существенное для дела, которое не было и не могло быть известно заявителю. Однако в случае с другими материально-правовыми дефектами мирового соглашения как сделки, квалификация обстоятельств, влияющих на недействительность сделки, как вновь открывшихся, не представляется возможным. Яркий пример — заключение мирового соглашения под влиянием угрозы: за пределами месячного срока для обжалования определения об утверждении мирового соглашения у стороны, подвергшейся угрозе, не будет никаких правовых способов для нуллификации этого соглашения.

В немецком праве, с учетом теории двойственной природы мирового соглашения, принят иной подход, в соответствии с которым процессуальные и материально-правовые основания недействительности рассматриваются отдельно.

В соответствии с абз. 1 § 779 ГГУ, мировое соглашение может быть признано недействительным, если фактические обстоятельства, принятые за основу как установленные, не соответствуют действительности и спор не возник бы при осведомленности сторон о положении дел. Данное правило является lex specialis, и к мировому соглашению применяются, в том числе, общие правила недействительности сделок¹⁵ и недействительности ее части (§ 139 ГГУ)¹⁶.

По процессуальным основаниям мировое соглашение может быть признано недействительным, к примеру, из-за нарушения ведения судебного протокола (§ 159 ГГУ). В связи с этим крайне интересна позиция Президиума ВАС РФ, в соответствии с которой отсутствие в деле протокола судебного заседания является безусловным основанием к отмене судебного акта (постановление от 31.07.2001 № 2081/01). В данном контексте встает вопрос: подлежит ли аннулированию сделка, лежащая в основе определения об утверждении мирового соглашения, если определение будет отменено в отсутствие протокола судебного заседания? Представляется, что это не должно никоим образом влиять на действительность самой сделки.

В Германии в этом случае отдельно будет поставлен вопрос о продолжении первоначального судебного процесса или инициации нового¹⁷. Исходный судебный процесс будет возобновлен, если стороны спорят относительно изначальной недействительности соглашения (например, на основании § 119 ГГУ (оспоримость вследствие заблуждения), § 123 ГГУ (оспоримость вследствие обмана или угрозы), § 134 ГГУ (ничтожность запрещенной законом сделки), § 138 ГГУ (ничтожность сделки, противной основам правопорядка), § 779 ГГУ)¹⁸. Если же спор сторон связан с дальнейшей реализацией мирового соглашения, например, в случае невозможности исполнения, возникшей по вине должника (§ 325 ГГУ), или в споре об истолковании мирового соглашения, то необходимо будет инициировать новый судебный процесс.

Как видно, немецкий подход к регулированию мировых соглашений является более комплексным и не создает значительных проблем при защите интересов одной из сторон мирового соглашения.

Российские арбитражные суды до сих пор до конца не определились с отношением к мировому соглашению, зачастую ставя в оппозиционную дихотомию понятия «гражданско-правовая сделка» и «процесс». В ряде случаев суды указывают, что мировое соглашение не является гражданско-правовой сделкой, имеет процессуальную природу, поскольку правовые последствия влечет за собой не само мировое соглашение, а определение суда об утверждении мирового соглашения (постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 13.09.2011 по делу № А53-9308/2010, 20ААС от 12.10.2011 по делу № А62-1255/2011).

Как верно подмечает М. А. Рожкова, помещение материально-правовых норм в процессуальный закон сбивает судей с толку, препятствует уяснению действительной правовой природы мирового соглашения и порождаемых им последствий¹⁹.

При неясности условия мирового соглашения к нему можно применить правило толкования договоров contra proferentem

Мировое соглашение, заключенное в рамках арбитражного процесса по гражданско-правовому спору, по своему содержанию является гражданско-правовой сделкой, условия которой проверяются и утверждаются судом (постановление Президиума ВАС РФ от 06.09.2011 по делу № А68-3833/10). Таким образом, ВАС РФ признал ex officio мировое соглашение сделкой.

Позже ВАС РФ уточнил позицию относительно природы мирового соглашения в постановлении Президиума от 30.10.2012 по делу № А50-5161/2011. Здесь суд указал, что утвержденное судом мировое соглашение является таким процессуальным способом урегулирования спора, который основывается на примирении сторон на взаимоприемлемых условиях и влечет за собой ликвидацию спора в полном объеме.

Впоследствии эта позиция нашла отражение и в разъяснениях Пленума ВАС РФ: мировое соглашение представляет собой соглашение сторон, то есть сделку, вследствие чего к этому соглашению, помимо норм процессуального права, применяются нормы гражданского права о договорах, в том числе правила о свободе договора (ст. 421 ГК РФ). Таким соглашением, если оно утверждено арбитражным судом, стороны прекращают спор (полностью или в части) на основе добровольного урегулирования взаимных претензий и утверждения взаимных уступок (п. 9 Постановления Пленума ВАС № 50).

Таким образом, стороны при заключении мирового соглашения могут самостоятельно распоряжаться принадлежащими им материальными правами, они свободны в согласовании любых условий мирового соглашения, не противоречащих федеральному закону и не нарушающих права и законные интересы других лиц, в том числе при включении в мировое соглашение положений, которые связаны с заявленными требованиями, но не были предметом судебного разбирательства.

На данный момент эта правовая позиция применяется Верховным судом РФ (определение от 23.03.2016 по делу № А14-6344/2015).

Признание мирового соглашения сделкой экстраполирует на нее правила о сделках, договорах и обязательствах. Однако необходимо отметить, что данные правила могут применяться к мировым соглашениям только в части содержания соглашения и его исполнения, но никак не порядка заключения и расторжения (главы 28, 29 ГК РФ).

Таким образом, обязательства одной из сторон, вытекающие из мирового соглашения, могут быть исполнены третьим лицом с соблюдением правил ст. 319 ГК РФ; условие мирового соглашения может предусматривать обязанность произвести исполнение не кредитору, а третьему лицу (ст. 430 ГК РФ); мировое соглашение может содержать заверения об обстоятельствах (ст. 431.2. ГК РФ) и т. д.

По вопросу допустимости установления неустойки за неисполнение или ненадлежащее исполнение мирового соглашения до недавнего времени существовали разные позиции. М. А. Рожкова исходит из того, что стороны не вправе предусматривать в мировом соглашении неустойку, пени, штраф за неисполнение или ненадлежащее исполнение принятых ими обязательств²⁰. Она аргументирует это тем, что процессуальное законодательство предусматривает специальные санкции (ст. 332 АПК РФ), а также тем, что в случае окончания спора и введения исполнительного производства будет исключена возможность снижения размера неустойки по ст. 333 ГК РФ²¹.

Е. В. Пилехина, придерживаясь противоположного мнения, допускает возможность включения такого рода санкций в мировое соглашение. При этом взыскание этих санкций, по ее мнению, должно производиться в отдельном судебном процессе²². Соглашаясь с этой позицией, укажем, что в этом же процессе, очевидно, можно ставить вопрос о снижении неустойки при ее несоразмерности по правилам ст. 333 ГК РФ.

Точку в вопросе допустимости таких условий поставил Пленум Верховного суда РФ, который косвенно, но при этом достаточно определенно и ясно, подтвердил возможность включения в текст мирового соглашения санкций (п. 52 постановления от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств»).

Отдельно встает вопрос о допустимости включения в текст мирового соглашения условий в отношении требований, которые не являются предметом судебного спора. Пункт 13 Постановления Пленума ВАС № 50 устанавливает, что в силу принципа свободы договора мировое соглашение может содержать любые не противоречащие закону условия. Пункт 15.3.8. Концепции единого Гражданского процессуального кодекса РФ указывает, что мировое соглашение по общему правилу заключается по предмету заявленных требований. Вместе с тем нельзя исключать возможность включения в мировое соглашение положений, которые связаны с заявленными требованиями, но не были предметом судебного разбирательства.

В практике немецких судов мировые соглашения также не обязательно должны ограничиваться предметом иска или судебного процесса, в котором они заключаются. Стороны могут урегулировать в нем также иные споры, в том числе те, которые рассматриваются в других судах²³.

Как указывал Пленум ВАС РФ, условия заключенного сторонами мирового соглашения должны быть изложены четко и определенно, чтобы не было неясностей и споров по поводу его содержания при исполнении (постановление от 31.10.1996 № 13 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции»). Данное требование является обязательным, иначе теряется смысл заключения мирового соглашения. Ведь оно, как договор, подлежит исполнению в добровольном или принудительном порядке, и нечеткость условий может сделать невозможным его исполнение и даже породить новые споры.

В случае неясности условия мирового соглашения и невозможности установить действительную общую волю сторон при его заключении к такому условию можно применить правило толкования договоров contra proferentem (п. 11 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах»). Данное правило предусматривает, что толкование судом неясного условия мирового соглашения осуществляется в пользу контрагента стороны, подготовившей проект мирового соглашения или предложившей формулировку соответствующего условия. Такое решение, во-первых, решит проблему детерминации спорного условия, во-вторых, дисциплинирует участников оборота, способствуя более тщательной работе над текстом мирового соглашения.

Резюмируя сказанное, отметим, что рассмотрение мирового соглашения в гражданско-правовом дискурсе дает широкую возможность применения к нему правил о сделках, что, в свою очередь, делает сам этот институт более гибким, user friendly для участников оборота.