Представитель контрагента заключает сделку на невыгодных условиях. Как обезопасить себя от ее оспаривания

В 2013 году в Гражданском кодексе РФ появился новый состав недействительности сделок представителя — п. 2 ст. 174 (Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ). Данный состав касается сделок, совершенных в ущерб интересам представляемого, о чем знал контрагент или при наличии сговора с контрагентом. В предыдущей редакции ст. 174 ГК ограничивалась лишь случаями недействительности сделки, совершенной представителем в нарушение ограничений его полномочий внутренним отношением, о чем знала другая сторона сделки. В указанной редакции ГК РФ возможность оспаривания сделки, совершенной при злонамеренном соглашении представителя с другой стороной, содержалась в ст. 179. Однако применение этой статьи ограничивалось жестким стандартом доказывания наличия злонамеренного соглашения, который ввели в обиход российские судьи, а также высокой латентностью соответствующих нарушений (взяток и «откатов»)¹. В Концепции развития гражданского законодательства отмечалось: поскольку сделки, совершаемые органами юридического лица и представителями, намеренно причиняющими ущерб представляемым, получили в обороте широкое распространение, законодательно следует предпринять меры борьбы с этим явлением (5.2.3). Собственно, такие меры законодатель принял путем внесения изменений в ст. 174 ГК РФ.

Между тем формулировки новой нормы несут в себе потенциальные риски оспаривания совершенных представителями сделок для контрагентов. Последним нужно не только проверять полномочия представителя на совершение сделки, но и оценивать выгодность сделки для представляемого общества.

Рассмотрим наиболее показательные судебные акты, которые отражают подход судов к квалификации заведомо невыгодных сделок, заключенных представителями компании.

Покупатель действует недобросовестно, если не уточняет рыночную стоимость имущества перед покупкой

В новой редакции ст. 174 ГК РФ в качестве основания для оспаривания к злонамеренному соглашению добавились совместные действия представителя и другой стороны в ущерб интересам представляемого.

С появлением рассматриваемого пункта «злонамеренные соглашения» перекочевали из ст. 179 в ст. 174, образовав новый состав недействительности: сделка, совершенная представителем или органом юридического лица в ущерб интересам представляемого или юридического лица, о чем вторая сторона знала или должна была знать.

Пленум Верховного суда РФ дал разъяснения относительно новой нормы в постановлении от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Постановление Пленума ВС № 25). Согласно разъяснениям Пленума п. 2 ст. 174 ГК теперь предусматривает два основания недействительности сделки, совершенной представителем или действующим без доверенности органом юридического лица. Первый состав недействительности предполагает, что контрагент знал о явном ущербе сделки для представляемого. Второй состав имеет место при наличии сговора или совместных действий представителя и контрагента по сделке.

Одним из первых кейсов по применению судами п. 2 ст. 174 ГК стало следующее дело. Участник общества обратился с иском о признании недействительной сделки по продаже участка и расположенного на нем здания на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ (первый состав недействительности).

Общество (продавец) и компания (покупатель) заключили договор купли-продажи земельного участка и нежилого здания по цене 30 млн руб. Доказывая свою добросовестность, ответчик указал, что продавец предоставил покупателю:

— документы бухгалтерского учета, согласно которым на момент совершения оспариваемой сделки балансовая стоимость земельного участка и здания соответствовала цене в договоре;

— заключение, согласно которому рыночная стоимость объектов недвижимости с вероятностью 90% находится в диапазоне 33–39 млн руб.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска, указав, что цена сделки не нарушает интересы общества, а другая сторона действовала добросовестно.

Апелляционный суд решение отменил, назначил судебную экспертизу. Согласно заключению эксперта рыночная стоимость спорного участка и здания составила 119 млн руб. Апелляция удовлетворила требования истца в связи с существенным занижением цены продажи в договоре (почти в четыре раза).

При этом апелляция не согласилась с первой инстанцией в оценке действий покупателя как добросовестных, поскольку стороны не пытались установить реальную рыночную стоимость спорных объектов недвижимости (в частности, путем обращения к специалистам с целью проведения рыночной оценки).

Суд подчеркнул, что законодательство не обязывает покупателя проводить оценку недвижимого имущества перед заключением сделок с этим имуществом. Однако при установлении обстоятельств заключения сделки с явным ущербом для продавца суд вправе оценить действия контрагента как обычного контрагента. Обычаи делового оборота свидетельствуют, что большинство покупателей при приобретении недвижимого имущества заказывают независимую оценку. Обычный контрагент должен действовать с добросовестностью и осмотрительностью, чтобы определить отсутствие подозрительной сделки или сделки, совершаемой во вред интересам общества или его участников.

Верховный суд РФ согласился с позицией апелляционного суда (определение от 30.09.2016 по делу № А56-61016/2014).

Судебные акты не содержат подробной мотивировки отнесения независимой оценки недвижимости покупателем к обычаям делового оборота (ст. 5 ГК РФ), наличие такого обычая в данном деле должен был доказывать истец (п. 2 Постановления Пленума ВС № 25). Самостоятельно сделать вывод о наличии какого-либо обычая в предпринимательской деятельности суд не может, не изучая вопрос в состязательном процессе. Однако учитывая содержание решения первой инстанции, этот вопрос не обсуждался и истцом не доказывался.

В другом деле участник оспаривал отчуждение активов общества вместе с решением собрания, которым была одобрена крупная сделка по продаже производственного комплекса на открытом аукционе.

Суды трех инстанций отказали в удовлетворение иска на том основании, что голос участника не мог повлиять на принятие решения. Однако оспаривание сделки на основании п. 2 ст. 174 ГК имеет самостоятельное значение (п. 93 Постановления Пленума ВС № 25). Суды указали, что рыночная стоимость имущества, выставленного на торги, определялась на основании отчета независимого оценщика, достоверность которого не опровергнута истцом. При этом договор был заключен с победителем торгов, который предложил наиболее высокую цену.

Данные обстоятельства помогли ответчикам отстоять сделку, а судам сделать вывод о недоказанности наличия убытков для общества. Кроме того, суд учел подтвержденный фактами довод ответчика о том, что совершение сделки предотвратило еще большие убытки для общества на содержание имущества (определение ВС РФ от 19.07.2016 по делу № А21-2467/2015).

Недобросовестность единственного участника не означает недобросовестности общества при заключении сделки

Одним из наиболее известных дел, где был применен п. 2 ст. 174 ГК, стало дело компании «Дальневосточный капитал». Здесь суды признали недействительным договор купли-продажи имущества по цене, многократно ниже его рыночной стоимости, что было очевидно для участников сделки в момент ее совершения (определение ВС РФ от 06.06.2016 по делу № А24-1242/2015).

При этом обстоятельства дела представляют интерес с точки зрения потенциальной возможности злоупотребления правом на оспаривание заведомо невыгодных сделок.

Общество-продавец в лице директора (на тот момент единственного участника общества) заключило с компанией-покупателем договор купли-продажи недвижимости на сумму 310 тыс. руб. Имущество было передано, оплата поступила на счет продавца, а право собственности зарегистрировано за покупателем.

Через несколько месяцев новым единственным участником общества стало другое лицо. Новый участник счел сделку по продаже недвижимости недействительной согласно п. 2 ст. 174 ГК РФ, как совершенной в ущерб обществу, и оспорил ее в суде.

Ответчик возражал по следующим основаниям:

Во-первых, на момент совершения сделки единственным участником общества был ее директор, сделка выражала волю общества. Суды отвергли данный аргумент со ссылкой на п. 11 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью» (далее — Постановление Пленума ВАС № 28).

Во-вторых, причиной продажи имущества послужило отсутствие у продавца финансовых возможностей для проведения капитального ремонта зданий. Суды сочли, что ответчик не доказал этот довод (ст. 65 АПК РФ).

В-третьих, ответчик сослался на тот факт, что с момента получения имущества он затратил более 20 млн руб. на капитальный ремонт (при цене сделки в 310 тыс. руб.). Предъявление иска есть злоупотребление правом с целью возврата отремонтированного имущества.

Примечательно, что директор (все тот же бывший единственный участник) общества направил в кассацию отзыв от имени общества, в котором указал, что директор действовал недобросовестно, находился в сговоре с другой стороной сделки, и суды правильно признали сделку недействительной по п. 2 ст. 174 ГК РФ, поскольку другой стороне было известно о занижении стоимости продаваемого имущества.

В итоге суд округа подтвердил недобросовестность директора — единственного участника общества. Суд указал, что участник, полностью контролируя деятельность общества-продавца, совершил сделку вопреки интересам общества при явной ее невыгодности. Между тем данное обстоятельство не является препятствием для вывода о ничтожности сделки, совершенной юридическим лицом и не в его интересах. Правила п. 2 ст. 174 ГК РФ направлены на защиту юридического лица как корпорации вне зависимости от числа ее участников. В этой связи отсутствуют условия для отказа в иске по мотиву недобросовестности поведения стороны, поскольку в данном случае недобросовестным является участник, но не общество.

В-четвертых, ответчик ссылался на наличие у директора статуса адвоката и в этой связи специальных юридических познаний, что позволило ему принять решение об отчуждении своей доли для обеспечения возможности инициировать иск новым участником. Спорное имущество не входило в стоимость доли уставного капитала общества, приобретенной новым участником. Суды сочли этот довод не заслуживающим внимание.

Надо заметить, что наличие статуса адвоката действительно иррелевантно, но с учетом всех обстоятельств дела этот довод заслуживал внимания суда. Как минимум, необходимо задаться вопросом: как адвокат управляет и является участником коммерческой компании, хотя закон это запрещает (ст. 2 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»)?

Между тем кассация указала, что данную сделку возможно оспорить по банкротным основаниям, поскольку в отношении продавца введена процедура наблюдения.

Ущерб от совершенной представителем сделки не ограничивается материальным критерием

Гипотеза п. 2 ст. 174 ГК предполагает, что сделка недействительна, если она совершена представителем (1) в ущерб интересам представляемого, если другая сторона знала или должна была знать (2) о явном ущербе для представляемого.

Пленум ВС РФ разъяснил, что о наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях. Например, если встречное предоставление по сделке в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом предполагается, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения (п. 93 Постановления № 25).

Данные разъяснения повторяют п. 2 постановления Пленума ВАС № 28, который впервые разъяснил п. 2 ст. 174 ГК.

Определение сделки на невыгодных условиях встречается в постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее — Постановление Пленума ВАС № 62). Это определение идентично тем, что содержатся в постановлениях Пленума ВАС № 28 и Пленума ВС № 25, за тем исключением, что к невыгодным условиям сделки относится не только цена, но и иные условия, невыгодность которых определяется на момент совершения сделки.

Постановление Пленума ВАС № 62 устанавливает два основания для отказа в удовлетворении иска к директору о возмещении убытков за невыгодную сделку (недобросовестные действия):

— невыгодная сделка была частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых предполагалось получение выгоды юридическим лицом;

— невыгодная сделка совершена для предотвращения еще большего ущерба интересам юридического лица.

Эти же два основания для отказа в удовлетворении иска указаны и в п. 93 Постановления Пленума ВС № 25, плюс — «невыгодные условия сделки были результатом взаимных равноценных уступок в отношениях с контрагентом, в том числе по другим сделкам». Чем отличаются взаимные уступки другой стороне по другим сделкам от невыгодной сделки, которая была частью взаимосвязанных сделок, не совсем ясно.

Кроме того, представляется странным, что бремя доказывания экономической целесообразности сделки ложится на другую сторону. Как в таких случаях, совершая сделку по нерыночной цене, обезопасить себя от оспаривания? Какие документы потребовать в подтверждение целесообразности сделки по нерыночной цене? (например, согласно п. 22 Постановления Пленума ВС № 25 стандарт добросовестности контрагента — достоверность сведений в ЕГРЮЛ, в остальном — бремя доказывания на истце).

Пункт 2 ст. 174 ГК РФ использует критерий «ущерб интересам». Применительно ко второму основанию недействительности в п. 2 ст. 174 ГК (сговор, совместные действия) Верховный суд указывает, что ущерб интересам может заключаться как в материальных потерях, так и в нарушении иных охраняемых законом интересов (например, утрате корпоративного контроля, умалении деловой репутации). Применительно к первому основанию Верховный суд указывает только на невыгодность сделки в материальном смысле. Однако ущерб интересам как в первом, так и во втором случае может касаться иных охраняемых законом интересов, нежили материальная выгода. Оба состава недействительности фактически преследуют защиту интересов представляемого от злоупотреблений представителя, будь то сговор, совместные действия или невыгодность сделки, наличие которой само по себе — не повод для оспаривания, если сделка совершалась бы лично.

Невыгодность сделки является основанием для недействительности только в случае ее совершения представителем, что служит презумпцией, как минимум, несоответствия воли представляемого волеизъявлению представителя. Если Верховный суд указывает на иные охраняемые интересы во втором составе п. 2 ст. 174 ГК, то чем в плане охраняемых интересов (п. 2 ст. 166 ГК РФ) он отличен от первого состава (крайне невыгодная сделка)? Использование понятия «ущерб» в анализируемой статье предполагает возможность учета всевозможных неблагоприятных последствий.

Можно возразить, что первый состав (невыгодность сделки) предполагает сложность доказывания недобросовестности второй стороны (осознанного нарушения прав представляемого посредством сделки с представителем, тогда как сговор и совместные действия предполагают знание), поэтому за критерий должна быть взята невыгодность как объективный признак нарушения типизированного имущественного интереса. Можно также привести возражения о том, что при сговоре или совместных действиях представителя и другой стороны ответственность сторон сделки наступает за недобросовестность, а при совершении сделки к явному ущербу — за легкомыслие и отсутствие должной осмотрительности (разумность). Это объясняет незащищенность иных охраняемых законом интересов, о которых вторая сторона не должна знать.

Тем не менее все это лишь означает, что в удовлетворении иска должно быть отказано, когда не доказано знание другой стороны об ущербе иным охраняемым интересам представляемого, нежели материальный интерес.

Иными словами, если доказан тот факт, что по первому составу п. 2 ст. 174 ГК вторая сторона сделки знала или должна была знать о нарушении интересов представляемого, то сделка может быть признана недействительной. Более того, в некоторых случаях явно нарушается типичный интерес, не связанный с чисто материальным критерием цены сделки. Например, компания-1 в лице директора или представителя заключает соглашение об отступном с компанией-2, которым соглашается на прекращение прав требования к платежеспособной компании-2 взамен на получение требований к компании-3, в отношении которой введено конкурсное производство.

Конечно, в этом примере можно исходить и только из объективного критерия цены, поскольку ценность права требования к банкроту объективно меньше, нежели требования к платежеспособной компании (п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 № 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Более того, за рядом исключений (п. 71 Постановления Пленума ВС № 25), иск о признании сделки недействительной не может быть удовлетворен, если оспариваемая сделка не нарушает охраняемый законом интерес истца. Интерес этот не ограничивается материальными потерями и может выражаться в потере клиентов, разорении, невозможности осуществления экономической деятельности, ущербе деловой репутации, кредитоспособности должника².

Оспаривание сделки, которая прекращает обязательства общества перед другой компанией, зависит от ее цены

Отдельный интерес представляет вопрос о возможности оспорить сделку, которая прекращает обязательства общества перед другой компанией. Исходя из п. 2 ст. 174 ГК РФ, ответ на него зависит от того, какую цену пришлось заплатить компании для прекращения своих обязательств.

Так, в одном из дел общество оспорило в суде соглашение об отступном и потребовало вернуть ему акции банка и восстановить задолженность по договору займа перед третьим лицом. Обстоятельства, предшествующие соглашению об отступном, следующие. Общество приобрело акции банка по договору купли-продажи. За два дня до совершения данной сделки общество (заемщик) в лице генерального директора заключило договор займа с третьим лицом (займодавец). По истечении срока возврата займа займодавец уступил права требования по договору займа физическому лицу на основании договора цессии.

Цессионарий и общество в лице представителя по доверенности заключили соглашение об отступном. Заемные обязательства прекратились в связи с предоставлением обществом отступного, в качестве которого выступили акции банка.

Общество посчитало, что соглашение об отступном является недействительной сделкой, поскольку представитель действовал в сговоре с цессионарием и не в интересах представляемого им юридического лица, и обратилось в суд с иском.

В качестве нарушенных интересов общество указало на утрату корпоративного контроля банка. Лишившись акций банка, общество утратило возможность участвовать в управлении банком, распределении прибыли и получать дивиденды.

Суды трех инстанций указали, что соглашение об отступном является способом прекращения обязательств общества. Доказательства того, что данная сделка причинила явный ущерб обществу, либо что соглашение заключено представителем общества по злонамеренному соглашению с контрагентом или сговору сторон в ущерб интересам представляемому обществу, отсутствуют. В итоге суды отказали в удовлетворении иска. Верховный суд согласился с их выводами и не стал передавать дело в Судебную коллегию по экономическим спорам (определение от 30.09.2015 по делу № А53-7815/2014).

Данное дело более показательно с точки зрения доказывания недействительности сделки по «второму составу» (злонамеренное соглашение, совместные действия).

Как отмечалось выше, оценивать сделку на предмет невыгодности необходимо с учетом соразмерности встречного предоставления. В настоящем деле о наличии явного ущерба следовало судить исходя из соотношения стоимости права требования кредитора к должнику и рыночной стоимости акций банка, переданных в качестве отступного.

Довод истца о нарушении интересов в виде утраты корпоративного контроля релевантен лишь в случае знания другой стороны сделки о наличии такого интереса (недобросовестность). В случае злонамеренного соглашения или совместных действий доказывать знание другой стороны не нужно.

Судебная практика знает и другие показательные примеры применения п. 2 ст. 174 ГК РФ³. Например, отсутствие потенциальных контрагентов свидетельствует о совершении сделки с целью предотвратить еще большие убытки общества (определение ВС РФ от 08.02.2016 по делу № А56-72176/2014).

Беспроцентная уступка права требования к платежеспособному лицу с дисконтом свидетельствует о невыгодности сделки. Так, суды признали недействительным договор уступки права требования на сумму 11 млн руб. по цене в 10 млн руб. на условиях рассрочки и отсрочки оплаты на год (определение ВС РФ от 14.07.2015 по делу № А56-65107/2014).

Таким образом, новый состав недействительности сделки, совершенной представителем к явному ущербу представляемого лица, упрощает для истца доказывание недобросовестности представителя и другой стороны сделки, одновременно повышая стандарт добросовестности всякого контрагента. Пункт 2 ст. 174 ГК РФ, сформулированный максимально гибко, представляет собой крайне опасный инструмент вмешательства в частное усмотрение сторон и оценки экономической целесообразности сделки⁴. Теперь, совершая сделку, необходимо убедиться, выгодна ли она для контрагента. Если не выгодна, то необходимо узнать, почему контрагент ее совершает, поскольку доказывать исключающие оспаривание обстоятельства придется ответчику.