Долг заемщика-банкрота погашает залогодатель. Какие проблемы это влечет для кредитора

Обеспечение сделки в форме залога или поручительства третьей стороны существенно сокращает риски кредитора по невозврату задолженности заемщиком. Тем не менее в случае банкротства заемщика интересы обеспечителей и кредитора могут столкнуться. В частности, это касается случаев удовлетворения требований из стоимости заложенного имущества. Несмотря на закрепленную в законе очередность удовлетворения требований кредиторов, на практике возможны различные спорные ситуации.

Требования залогодержателя имеют приоритет перед требованиями поручителя при реализации предмета залога

Законодательные правила исполнения поручителем обязательства основного должника по существу учитывают интересы лиц, которые предоставили обеспечение и произвели исполнение. Между тем они не способны сами по себе послужить катализатором урегулирования проблемного долга. Однако некоторые аспекты последствий исполнения поручителем (залогодателем) обязательства основного должника нужно принимать во внимание при работе с проблемным долгом.

Как гласит правило п. 1 ст. 365 ГК РФ, к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права кредитора по этому обязательству и права, принадлежавшие кредитору как залогодержателю, в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора. Поручитель также вправе требовать от должника уплаты процентов на сумму, выплаченную кредитору, и возмещения иных убытков. Поручитель, исполнивший обязательство, также приобретает права требования по отношению к другим поручителям (п. 2 ст. 325 ГК РФ, п.п. 27, 28 постановления Пленума ВАС РФ от 12.07.2012 № 42, далее — Постановление Пленума ВАС № 42). При этом поручитель, который приобрел права созалогодержателя или права по иному обеспечению основного обязательства, не вправе осуществлять их во вред кредитору, в том числе не имеет права на удовлетворение своего требования к должнику из стоимости заложенного имущества до полного удовлетворения требований кредитора по основному обязательству (п. 4 ст. 364 ГК РФ). Абзац 2 п. 1 ст. 335 ГК РФ распространяет правила ст.ст. 364–367 ГК РФ на залогодателя — третьего лица, исполнившего обязательство за основного должника. Таким образом, можно говорить об аналогичном регулировании ситуации применительно к поручителю или залогодателю, а также о том, что любые действия последних по получению удовлетворения от солидарных должников преимущественно перед основным кредитором не получают правовой защиты. Так, например, в одном из дел суд пришел к выводу, что при распределении между кредиторами должника денежных средств, вырученных от реализации предмета залога, приоритет имеют требования первоначального залогового кредитора, так как равные права залогодержателя и поручителя означают лишь объем прав, но не одну очередность удовлетворения при недостаточности выручки от предмета залога (постановление АС Западно-Сибирского округа от 19.01.2015 по делу № А46-9509/2013).

В другом деле залогодатель частично погасил задолженность основного должника перед банком. В связи с этим у залогодателя возникло право на включение в реестр требований кредиторов должника. При этом должник к этому времени провел реорганизацию, в результате которой были созданы три хозяйственных общества. Залогодатель требовал включить его в реестр требований каждого из трех вновь образованных обществ.

Суд отказал залогодателю во включении в реестры требований кредиторов, поскольку отсутствовали доказательства перехода соответствующих обязанностей по разделительному балансу к ответчикам (постановления 3ААС от 06.10.2015 по делу № А33-21308/2014к11, от 08.10.2015 по делу № А33-21310/2014к7, от 08.10.2015 по делу № А33-21307/2014к10).

В рамках другого дела залогодатель попытался установить статус залогового кредитора в деле о банкротстве основного должника, однако также потерпел неудачу. Суд посчитал, что данное требование до госрегистрации перехода права по ипотеке не подлежит удовлетворению, а ссылки на переход прав не в порядке уступки, а по иным основаниям (в силу закона), отклоняются, поскольку регистрация прав по ипотеке должна быть осуществлена на момент вынесения судебного акта (постановление 3ААС от 29.09.2015 по делу № А33-5458/2011к17).

Проблематичной представляется ситуация, когда по произведенному погашению новоявленный сокредитор осуществил действия, вытекающие из тех прав требований в отношении основного должника, которые напрямую не направлены ни на получение преимущественного удовлетворения по отношению к основному кредитору, ни на причинение какого-либо ущерба последнему, после чего соответствующая сделка погашения задолженности признается недействительной. Возникает вопрос о правомерности соответствующего волеизъявления бывшего сокредитора, например, об учете его голоса на собрании кредиторов должника.

В одном деле суд применительно к вопросу о правомерности голосования кредитора в период после погашения требования, но до осуществления процессуального правопреемства, сделал вывод, что кредитор, требование которого погашено, утрачивает право голоса на собрании кредиторов (что не может ставиться в вину конкурсному управляющему, не знавшему о таком погашении). При этом суд указал, что до внесения сведений в реестр требований кредиторов о погашении требований или о процессуальной замене кредитора, в соответствии с п. 1 ст. 12 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон № 127-ФЗ), участниками собрания кредиторов с правом голоса являются конкурсные кредиторы и уполномоченные органы, требования которых включены в реестр требований кредиторов на дату проведения собрания кредиторов (постановление 5ААС от 01.06.2016 по делу № А51-30463/2013).

В другом деле суд сделал вывод о невозможности кредитора, чьи требования были погашены, участвовать в собрании кредиторов, даже при отсутствии соответствующего судебного акта об исключении требований на основании п. 31 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (постановление 4ААС от 29.07.2016 по делу № А19-6650/2015).

При этом представляется возможным руководствоваться разъяснением п. 53 Постановления Пленума ВАС № 42: при погашении должником задолженности в реестр требований поручителя должна быть внесена отметка о погашении требований кредитора (с той лишь разницей, что в обратной ситуации должно осуществляться процессуальное правопреемство). Право голоса на собрании кредиторов поручителя в этом случае утрачивается у кредитора с момента прекращения его требования, а не с момента внесения в реестр отметки о его погашении. Решение собрания, в котором принимал участие такой кредитор, может быть признано судом недействительным по заявлению кредитора, не принимавшего участия в голосовании или голосовавшего против оспариваемого решения. При этом суд вправе оставить в силе обжалуемое решение, если голосование кредитора, не имевшего права на участие в собрании, не повлияло на результаты голосования, и решение не повлекло неблагоприятных последствий для кредиторов.

Добросовестный приобретатель предмета залога рискует и после 01.07.2014

Как указывал Конституционный суд, ст. 353 ГК РФ, предусматривающая сохранение залога при переходе права на заложенное имущество к другому лицу, направлена на защиту интересов кредитора по обеспеченному залогом обязательству (определение КС РФ от 15.04.2008 № 323-О-О). Сохранение залога в данном случае составляет конституирующий элемент этого института, без которого залог не может выполнять функции обеспечения кредита (определение КС РФ от 15.04.2008 № 319-О-О).

Сохранение залога при переходе права на заложенное имущество позволяет совершать практически безрисковые с точки зрения устойчивости обеспечительного обязательства сделки, а также обеспечить защиту кредитора при несанкционированном отчуждении залогодателем предмета залога.

Не перестает оставаться актуальной проблема приобретения заложенного имущества добросовестным приобретателем, несмотря на закрепление в ГК РФ правил о прекращении залога при таком приобретении (ст. 352), возможности (необходимости) учета залога при помощи реестра уведомлений (ст. 339.1) и определения факта осведомленности лица о нахождении вещи в залоге.

До установления вышеуказанных положений законодателем существовало две позиции высших судебных инстанций по данному вопросу.

Позиция ВС РФ: обращение взыскания на заложенное имущество, приобретенное у залогодателя третьим лицом, возможно безотносительно к добросовестности последнего.

Позиция ВАС РФ: обращение взыскания на заложенное имущество, приобретенное у залогодателя третьим лицом, невозможно при добросовестности последнего (позиция применяется с момента опубликования постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 № 10).

Позиция добросовестного приобретателя до 01.07.2014 (дата вступления в силу изменений в ГК РФ, внесенных Федеральным законом от 21.12.2013 № 367-ФЗ) зависела от двух совершенно неправовых факторов — его статуса (физическое или юридическое лицо) и кто решает его судьбу (суд общей юрисдикции или арбитражный суд).

Казалось бы, с 01.07.2014 законодатель расставил все точки над «i», и победила вполне логичная и, что самое главное, абсолютно правовая позиция ВАС РФ. Тем не менее на сегодняшний день в судах общей юрисдикции продолжает применяться «теория даты возникновения правоотношений» (залога или приобретения имущества). Согласно позиции судов, если договор залога или сделка приобретения датированы ранее 01.07.2014, то суд применяет прежний подход и обращает взыскание на имущество добросовестного приобретателя (апелляционные определения Нижегородского областного суда от 12.05.2015 по делу № 33–4349/15, Новосибирского областного суда от 23.07.2015 по делу № 33–6137/2015Московского городского суда от 28.09.2015 по делу № 33–35414/2015). Если же дата договора залога или сделки приобретения выходит за 01.07.2014, то такое лицо будет защищено (при условии, что в реестре уведомлений отсутствуют данные об обременении).

Сделку по внесению имущества в уставный капитал можно оспорить, если она направлена на потерю контроля за активом

Отдельного внимания заслуживает сохранение залога при внесении имущества в уставный капитал применительно к банкротному оспариванию данной операции. Ключевым в этом плане является хрестоматийное постановление Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 по делу № А40-79862/11-123-384Б, в котором сформулированы следующие выводы.

Единственный учредитель при оплате акций неденежными средствами получает эквивалентный актив — 100-процентный пакет акций образованного общества и корпоративные полномочия высшего органа управления нового общества (п.п. 1 и 3 ст. 47 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»).

Само по себе совершение сделки по внесению единственным учредителем имущества в уставный капитал не влечет причинения вреда имущественным интересам кредиторов учредителя вне зависимости от номинальной стоимости выпущенных акций и оценки неденежного вклада в уставный капитал. Требования кредиторов учредителя гарантируются размещенным при создании нового акционерного общества 100-процентным пакетом акций.

В рамках дела конкурсный управляющий не оспаривал сделки по отчуждению обществом акций третьим лицам.

Не ставя под сомнение сформулированный Президиумом ВАС РФ вывод, отметим, что ключевым является как раз последний вывод, поскольку он, с одной стороны, задает рамки судебного анализа (взнос имущества сам по себе), а с другой — вводит оговорку, что при расширении границ судебного вмешательства могут следовать иные выводы. Как справедливо замечает Е. Д. Суворов, «сделка по внесению средств в уставный капитал потенциально может быть оспорена по основаниям, указанным в п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, если идея соответствующей операции состояла именно в потере контроля за внесенным имуществом, а последствием стало уменьшение стоимости конкурсной массы по причине снижения стоимости акций дочерней компании по сравнению со стоимостью внесенного имущества»¹.

Это подтверждается практикой судов, которые, установив неправомерность целей передачи имущества, признавали сделки по внесению имущества в уставный капитал недействительными (постановления ФАС Поволжского округа от 04.06.2013 по делу № А12-13054/2008, АС Московского округа от 11.03.2015 по делу № А40-9515/13, Центрального округа от 19.04.2016 по делу № А62-4622/2013).

Так, по делу № А62-4622/2013 суды сочли, что нельзя признать равноценным предоставлением приобретение должником доли в уставном капитале нового собственника поскольку данное приобретение:

— не обеспечивает должнику контроль за сохранением отчужденного имущества за вновь созданным обществом;

— не обеспечивает должнику возможность контроля за увеличением вновь созданным обществом своих обязательств и обременения его имущества;

— не гарантирует получение должником денежных средств, аналогично случаям продажи имущества по рыночной стоимости с целью пропорционального удовлетворения требований кредиторов;

— законодательство не предусматривает возврат в натуре переданного имущества в уставный капитал как полномочие участника общества.

В другом деле конкурсный управляющий оспорил сделку по внесению имущества в уставный капитал, однако суд отказал в удовлетворении его требований, сославшись на мотивировку постановления Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 № 14768/13. При этом суд не смутил тот факт, что имущество, внесенное в уставный капитал, было в полном объеме отчуждено (возможно, исходя из того, что конкурсный управляющий требований об оспаривании соответствующих сделок не заявлял) (определение АС Красноярского края от 31.12.2015 по делу № А33-2841-22/2014).

Наличие корпоративных связей между поручителем и должником объяснит мотивы совершения обеспечительных сделок

Зачастую в процессе урегулирования проблемного долга возникает необходимость заменить или расширить предоставляемое обеспечение, а также изменить статус лиц, ранее предоставивших обеспечение (залогодатель принимает поручительство, поручитель предоставляет залог и т. п.). Возникает вопрос юридической защиты возможного банкротного оспаривания данных операций, прежде всего, на том основании, что обеспечитель входит с должником в одну группу компаний, а предоставленное им обеспечение имеет экономический смысл для всех участников кредитных правоотношений.

Ключевым судебным актом, содержащим развернутое обоснование правомерности рассматриваемой юридической конструкции, является определение ВС РФ от 15.06.2016 по делу № А53-885/2014. Здесь суд рассматривал требования конкурсного управляющего общества о признании недействительными договоров поручительства и ипотеки, заключенных с банком в обеспечение исполнения обязательств общества-заемщика. Суды первой и кассационной инстанций удовлетворили заявленные требования. Апелляционный суд занял противоположную позицию, которую в конечном итоге разделил и Верховный суд. Основные доводы в интересующем нас аспекте следующие:

— наличие корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником объясняет мотивы совершения обеспечительных сделок;

— отношения, обусловливающие наличие соответствующих мотивов, могут быть как юридически формализованными, так и фактическими;

— понятие юридической аффилированности не требует доказывания того, что участники одной группы формализовали свою деятельность как осуществляемую от имени «единого хозяйствующего субъекта» (создание холдинга, подписание соглашения о сотрудничестве, ведение консолидированной отчетности, использование всеми членами группы одного товарного знака и т. д.);

— заемщик и поручитель имеют в числе дебиторов одних и тех же лиц; полученные кредитные средства расходовались и на обеспечение нужд поручителя; должник и обеспечитель выступали взаимными кредиторами и дебиторами друг друга; заявления о банкротстве обеих компаний по упрощенной процедуре были поданы в один день;

— действия банка по выдаче кредита и одновременному получению обеспечения от аффилированного с должником лица, находящегося в неустойчивом финансовом положении, сами по себе не могут рассматриваться как направленные на причинение вреда кредиторам лица, предоставляющего обеспечение. При ином подходе следовало бы признать принципиальную недопустимость кредитования банками предприятий, функционирующих в кризисной ситуации;

— учитывая, что по умолчанию сделки поручительства (залога) не предусматривают встречного исполнения в пользу кредитора, банк не должен был заботиться о выгодности спорных сделок для поручителя (залогодателя).

Ранее данная позиция в общей форме была сформулирована в п. 9 Постановления Пленума ВАС № 42, а также в п. 15.1 постановления Пленума ВАС РФ от 30.04.2009 № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом „О несостоятельности (банкротстве)“».

Нижестоящие суды в настоящее время начали применять обозначенные доводы при обосновании судебных актов (постановления 8ААС от 29.06.2016 по делу № А75-3396/2015, 15ААС от 02.08.2016 по делу № А53-15697/2015, 7ААС от 17.08.2016 по делу № А03-11308/2015). Так, Восьмой арбитражный апелляционный суд при рассмотрении заявления об оспаривании обеспечительных сделок указал, что обеспечительная природа поручительства обусловливает несение расходов в целях извлечения прибыли от предпринимательской деятельности, связанной с использованием кредитных ресурсов. Действия банка при заключении договоров поручительства направлены на обеспечение возврата кредита, поскольку оспариваемые договоры поручительства и залога заключены в обычном для такого рода договоров порядке, сроки и на обычных условиях.

Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд отмечает, что поручительство и залог приняты банком в целях увеличения гарантий возвратности кредитных денежных средств и является обычной хозяйственной операцией для кредитной организации, а не злоупотреблением правом по смыслу ст.ст. 10, 168 ГК РФ.

Несмотря на довольно серьезные подвижки в деле сохранения обеспечительных обязательств, остается открытым вопрос о применимости вышеизложенных соображений к ситуациям, когда новые обеспечительные сделки заключаются уже в условиях невозможности стандартного урегулирования (например, основной должник в банкротстве). При этом цель увеличения гарантий возвратности кредитных денежных средств начинает смешиваться с целью получения преимущественного удовлетворения требования за счет пока еще финансово устойчивого участника группы. Как представляется, в таких случаях, учитывая, что обеспечительная сделка будет подлежать оспариванию в деле о банкротстве обеспечителя, значимым фактором доказывания выступит влияние данной сделки на общий бизнес группы применительно к конкретному лицу. Иными словами, предстоит дать ответ на вопрос: каким образом отразилась указанная сделка на условиях и порядке взаимодействия кредитора и участников группы? Если какой-либо бизнес-процесс был сохранен или поддержан под условием предоставления обеспечения (как вариант — предоставление имущества поручителя в залог позволило отсрочить погашение задолженности и предотвратить обращение с иском к этому поручителю), то баланс интересов кредитора и участников группы не нарушен. Если же в условиях дефолта основного должника кредитор в срочном порядке «добирает» обеспечение, после чего предъявляет требования к новым лицам о досрочном исполнении обязательств, то возникает вопрос к качеству изначальной схемы кредитования бизнеса, поскольку риск невозвратности должен коррелировать с уровнем обеспеченности задолженности.

В мировом соглашении поручитель вправе принять обязанность погашать долг вместо должника

В качестве инструмента урегулирования проблемной задолженности нередко выступает мировое соглашение. Помимо направленности на добровольное, согласованное сторонами разрешение переданного на рассмотрение суда конфликта, оно выполняет дополнительные функции, направленные:

— на процессуальное закрепление достигнутых договоренностей на этапе отсутствия оснований для обращения в суд (например, в отсутствие просрочки, но уже на грани неисполнения обязательства), усиливающее позицию кредитора фактором возможности быстрого получения исполнительного листа;

— учет текущих фактических обстоятельств проблемного актива, установление контроля над ними и способов минимизации возможного ущерба (например, в условиях предъявления к должнику требования контрагента, критичного для нормального течения хозяйственной деятельности должника, в силу чего последний берет на себя процессуальное обязательство в установленный срок урегулировать проблему);

— обеспечение погашения задолженности одним из солидарных должников, ранее не являвшегося непосредственным плательщиком (поручитель, залогодатель), в условиях банкротства основного должника;

— реализацию активов взамен на частичное прощение долга (при условии реализации в согласованные сроки и по согласованным ценам);

— фиксацию финансово-хозяйственной модели группы компаний (обеспечение соответствующего уровня оборота денежных средств, поступлений продукции, сохранение действующей контрактной базы и т. п.);

— привлечение дополнительного обеспечения, как по отношению к кредитору (новые обеспечительные сделки), так и по отношению к самому должнику (заключение новых договоров в отношении бизнес-процессов должника — аренда, поставка, подряд, купля-продажа и т. д.).

В данном контексте рассмотрим два вопроса, связанных с возложением на обеспечителей обязанности основного должника.

Возложение на залогодателя обязанности погасить задолженность основного должника можно оценивать как правомерное или неправомерное в зависимости от соответствующей точки зрения, каждая из которых будет юридически обоснована. В первом случае мы исходим из того, что мировое соглашение является сделкой, поскольку создает или изменяет первоначальное обязательство (ст. 153 ГК РФ), на что направлены соответствующие волеизъявления сторон. При этом в силу принципа свободы договора (ст. 421 ГК РФ) не имеется каких-либо препятствий принятия залогодателем или поручителем обязанности погашать долг вместо должника (в отношении залогодателя дополнительное обоснование содержится в п. 4 ст. 348 ГК РФ. С поручительством дело обстоит проще, так как ответственность он несет личную, как и должник; кроме того, исполняя обязательство должника, обеспечители приобретают право требования к нему). Во втором случае возражение залогодателя (или соответствующего суда) может заключаться в противоречии возложения личной ответственности природе обеспечения (залогодатель отвечает стоимостью залога и не более того). Поэтому, например, при цене заложенного имущества 50 руб. залогодатель не может (не должен) платить долг размером 100 руб. На практике имеются случаи утверждения мировых соглашений с залогодателями с обязанностями последних по погашению задолженности (без привязки к стоимости заложенного имущества), и в целом первая точка зрения представляется правильной.

В отношении поручителя в данной ситуации возможно затруднение, базирующееся на факте неучастия основного должника в мировом соглашении по причине инициирования процедуры банкротства. Как уже было сказано, и поручитель, и залогодатель, исполнившие основное обязательство, приобретают права кредитора по отношению к должнику и иным солидарным должникам (ст. 365, п. 1 ст. 335 ГК РФ, определение ВС РФ от 13.10.2015 № 18-КГ15-164). Размер задолженности основного должника определяется на дату введения наблюдения, и на сумму требований с даты введения наблюдения начисляются мораторные, а не договорные проценты (п. 4 ст. 63 Закона № 127-ФЗ). В связи с этим солидарный должник, погасивший задолженность по процентам, начисляемым по условиям мирового соглашения, может заявить возражение, мотивированное тем, что указанные проценты он не сможет взыскать с основного должника. Возможный подход к разрешению данной коллизии содержится в п. 1 ст. 365 ГК РФ: к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права кредитора по этому обязательству и права кредитора как залогодержателя, в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора. Поручитель также вправе требовать от должника уплаты процентов на сумму, выплаченную кредитору, и возмещения иных убытков, понесенных в связи с ответственностью за должника.

Таким образом, солидарные должники не лишены возможности обратиться с требованием о возмещении убытков к основному должнику, в то время как мировое соглашение будет представлять собой самостоятельную сделку с условием о взимании процентов за пользование денежными средствами (по сути в качестве платы за рассрочку исполнения судебного акта о погашении задолженности основного должника).