Последствия недействительности неравноценной сделки: от полной к частичной реституции

В судебной практике доминирует применение полной двусторонней реституции в случае недействительности сделок. Однако для неравноценных сделок (п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве) такой подход часто влечет не восстановление изначального положения сторон, а значительное ухудшение положения контрагента должника в сравнении с ситуацией, в которой сделка вообще не была бы заключена или была бы заключена на равноценных условиях. Этот экономический дисбаланс, изначально заложенный в нормативном регулировании, породил в практике альтернативный подход — применение последствий недействительности неравноценной сделки только в части, отклоняющейся от рыночных условий.

Дисбаланс при полной двусторонней реституции по неравноценным сделкам

По общему правилу последствием признания сделки недействительной является реституция: все, что было передано должником, или за счет должника, или в счет исполнения обязательств перед должником, а также изъято у должника по сделке, признанной недействительной, подлежит возврату в конкурсную массу (в натуре или в размере действительной стоимости) (ст. 61.6 Закона о банкротстве).

Кроме того, если суд признал недействительной сделку должника по уплате денег на основании ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, то на сумму, которую кредитор должен вернуть должнику, начисляются проценты за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК¹.

После того как контрагент вернет все полученное по сделке в конкурсную массу, он получает право требования к должнику, которое удовлетворяется в установленном порядке в зависимости от основания недействительности². Закон о банкротстве допускает заявление права требования к включению в реестр после соответствующего пополнения конкурсной массы.

Экономический смысл оспаривания сделок по основаниям неравноценности заключается в том, чтобы устранить вред от совершенной сделки как для должника, так и для его кредиторов и поставить всех участвующих в деле лиц в то положение, в котором они находились бы, если бы сделка была совершена без пороков.

Так, ВС указал, что в силу ст. 61.2 Закона о банкротстве цель оспаривания подозрительных сделок заключается, в частности, в возврате в конкурсную массу того, что в преддверии банкротства или после возбуждения дела о несостоятельности выбыло из числа активов должника в отсутствие обычно причитающегося встречного предоставления, тем самым уменьшив конкурсную массу и нарушив права кредиторов³.

Однако применение последствий недействительности сделки в виде полной двусторонней реституции может поставить контрагента по неравноценной сделке в худшее положение по сравнению с тем, в котором он находился бы, если бы сделка была совершена без порока в части отклонения цены от рыночной. Наглядно этот тезис можно проиллюстрировать на примере.

Предположим, в реестр требований кредиторов должника включены требования кредитора А на сумму 300 млн руб. и требования кредитора Б на сумму 300 млн руб., конкурсная масса пуста. Должник до возбуждения дела о банкротстве заключил с контрагентом неравноценную сделку, в соответствии с которой продал имущество по цене 50 млн руб. при его рыночной стоимости в 100 млн руб.

Экономические последствия для сторон варьируются следующим образом.

Вариант 1. Если бы сделка вообще не совершалась, то в конкурсной массе оставалось бы имущество стоимостью 100 млн руб., что влекло бы удовлетворение требований кредитора А и кредитора Б по 50 млн руб., а контрагент остался бы в изначальном положении, без расходов.

Вариант 2. Если бы сделка была совершена по рыночной стоимости, то в конкурсной массе осталось бы 100 млн руб. для распределения на двух кредиторов, что влекло бы удовлетворение требований кредитора А и кредитора Б по 50 млн руб., а контрагент остался бы в изначальном положении (обменяв деньги в размере 100 млн руб. на имущество стоимостью 100 млн руб.). То есть экономический баланс идентичен варианту 1.

Вариант 3. Если бы сделка была совершена по цене 50 млн руб. при рыночной стоимости имущества в 100 млн руб. и не была оспорена, то удовлетворение требований кредитора А и кредитора Б составило бы по 25 млн руб., а контрагент имел бы актив стоимостью 100 млн руб., при этом извлекая необоснованную выгоду в части отклонения стоимости от рынка — 50 млн руб.

Вариант 4. Если бы сделка была совершена по цене 50 млн руб. при рыночной стоимости имущества в 100 млн руб. и была оспорена с полной двусторонней реституцией и последующим включением контрагента в реестр без понижения очередности, то в таком случае:

• реестр включал бы 650 млн руб. требований, из которых у кредиторов А и Б по 46,15 процента, а у контрагента — 7,7 процента;
• конкурсная масса составляла бы 150 млн руб., включая имущество стоимостью 100 млн руб. и ранее полученную оплату от контрагента в размере 50 млн руб.;
• при распределении конкурсной массы кредиторы А и Б получили бы по 69,2 млн руб. (то есть у каждого было бы на 19,2 млн руб. больше, чем в том случае, если бы сделка не была совершена, как в варианте 1, или была совершена на рыночных условиях, как в варианте 2);
• контрагент получил бы из массы 11,6 млн руб., но при этом лишился бы ранее уплаченных за имущество 50 млн руб., то есть остался бы в убытке на 38,4 млн руб. в сравнении с вариантами 1 и 2.

Таким образом, применение полной двусторонней реституции часто ставит контрагента по неравноценной сделке в положение худшее, чем было бы при отсутствии сделки или совершении ее на рыночных условиях, то есть не просто восстанавливает изначальное положение и баланс интересов сторон, а заведомо смещает этот баланс в пользу должника и реестровых кредиторов.

Подобное смещение баланса оправдано в случае совершения вредоносных сделок, поскольку является, по сути, карой с превентивным эффектом за намеренное причинение контрагентом вреда должнику, так как осведомленность контрагента о цели причинить вред необходима в силу состава ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Однако оспаривание неравноценных сделок по ч. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве не предполагает и не требует доказывания подобной осведомленности, а значит, не должно влечь и аналогичную кару в виде явного смещения баланса интересов сторон в пользу должника и его кредиторов.

Таким образом, если полная двусторонняя реституция вполне справедлива в отношении преференциальных сделок (так как стороны действительно возвращаются в изначальное положение без ухудшения положения контрагента, если не была доказана осведомленность) и вредоносных сделок (так как кара в виде ухудшения положения контрагента в сравнении с изначальным обусловлена спецификой состава недействительности — недобросовестным знанием контрагента), то в отношении неравноценных сделок она зачастую влечет не восстановление изначального положения сторон, а заведомое ухудшение положения контрагента без разумных оснований для такой кары.

Частичная реституция по неравноценным сделкам

Описанный выше дисбаланс при полной двусторонней реституции по неравноценным сделкам привел к тому, что, несмотря на отсутствие в законе прямого указания, суды начали применять частичную реституцию — возврат в массу имущества только в части отклонения условий сделки от рынка (при этом встречное требование у кредитора к должнику не появляется).

Верховный суд пока обходит стороной прямой анализ данной проблемы и не спешит легитимизировать подход для нижестоящих судов, приводя его правовую и экономическую мотивировку, но периодически оставляет в силе акты нижестоящих инстанций, де факто применивших данный подход.

Примеры из практики.
1. Коллегия признала верным подход нижестоящего суда, который «признал недействительным договор в части превышения стоимости услуг общества „ПСБ“ над суммой 80 000 рублей в месяц, применил последствия недействительности в виде взыскания с общества „ПСБ“ в пользу должника 2 592 923 рублей 33 копеек»⁴.

2. ВС подтвердил верность следующих выводов суда апелляционной инстанции: «Признать недействительной сделкой — договор поставки... в части превышения цены договора в размере 61 466 720,00 рублей над рыночной стоимостью оборудования „ТАГЕМ“ Т9 в размере 28 812 806 рублей»⁵.

Оспаривающему сделку лицу, возражая против частичной реституции, целесообразно акцентировать внимание суда на том, что приведенная выше и аналогичная практика обходит концептуальную проблему:

• если речь идет именно о частичной реституции (но сделка признана недействительной полностью), то на каком основании произведен обмен встречными предоставлениями в части, не подвергшейся частичной реституции;
• если же речь идет и о частичной реституции, и о признании сделки недействительной только в части нерыночного условия о цене в порядке ст. 180 ГК, то на каком законном основании суд вправе отказать в недействительности остальной части сделки, если истец оспаривает сделку в целом, а не только в части.

Нужно признать, что наличие положительной практики в отношении частичной реституции не гарантирует ее применения конкретными составами суда. Кроме того, соответствующие доводы могут ослабить восприятие судом иных аргументов ответчика по существу спора, подобно тому как заведомо слабые, «маргинальные» аргументы в позиции способны ослабить пусть и сущностно не связанные с ними, но соседствующие доводы. Поэтому стоит оценивать целесообразность заявления данного аргумента в конкретном деле в зависимости от следующих факторов:

• практики конкретного состава суда (выносил ли ранее конкретный судья аналогичные акты);
• силы иных аргументов по существу спора (при отсутствии убедительной позиции в отношении отсутствия состава недействительности сделки может быть нерезонно «смазывать» ее спорным аргументом касательно последствий; и, напротив, при отсутствии сильных доводов по существу неравноценности может быть целесообразно сфокусировать всю позицию на вопросе частичной реституции);
• степени отклонения цены договора от рыночной (если разница была многократной, то доводы о применении частичной недействительности особого экономического смысла не имеют, так как бóльшая часть суммы будет взыскана даже при согласии суда с частичной реституцией; если же отклонение от рынка составляет условно до 100–150 процентов, то разница в последствиях будет ощутимой).

Н. Покрышкин, Д. Манякина

Неравноценные сделки в банкротстве. Что суды считают существенным отклонением от рынка

Вариативность применения частичных последствий недействительности неравноценных сделок

Если принято принципиальное решение заявить о частичной реституции, то возникает следующий вопрос: в какой именно части она должна быть применена — как разница между ценой договора и рыночной стоимостью либо иначе? Проиллюстрируем вопрос на примере.

Должник (продавец) и контрагент до банкротства заключили договор купли-продажи здания по цене 100 млн руб. Управляющий пытается оспорить договор со ссылкой на рыночную стоимость здания в размере 180 млн руб.

Основные ориентиры, которые можно представить суду для обоснования порога (не)существенности отклонения цены сделки от рыночной, следующие:

• позиция постановления Президиума ВАС от 28.06.2011 по делу № А27-4849/2010, согласно которой существенным отклонением цены сделки от рыночной является отклонение на 30 процентов и более, нередко принимаемая во внимание судами при применении ст. 61.2 Закона о банкротстве;
• ст. 40 НК, оперирующая порогом в 20 процентов отклонения цены для налоговых целей.

Наиболее «комфортным» и «безопасным» судам все еще представляется порог в пределах 20-процентного отклонения. Соответственно, существует как минимум два варианта применения последствий.

Вариант 1: применить последствия недействительности только в той части сделки, в которой ее цена отклоняется от рыночной цены.

Вариант 2: применить последствия недействительности в той части сделки, в которой ее цена отклоняется от рыночной цены плюс 20 процентов «допустимого» отклонения.

Вариант 1 представляется простым и понятным: есть цена сделки, и есть отчет об оценке рыночной стоимости, исходя из которых рассчитывается дельта, и эта сумма взыскивается в конкурсную массу.

Однако в случае применения последствий по варианту 1 возникает следующая практическая проблема: если контрагент совершил сделку по цене 144 млн руб. при рыночной стоимости 180 млн руб., то сделка с высокой долей вероятности не будет признана недействительной (так как 20 процентов отклонения на практике признается допустимым). В то же время если контрагент совершил сделку за 100 млн руб. (за пределами 20-процентного отклонения), то он вернет в конкурсную массу 80 млн руб., хотя мог бы только 44 млн руб. (занижение цены в сравнении с рыночной ценой сделки и «допустимым» отклонением в условные 20 процентов). Иными словами, при варианте 1 контрагент передает в конкурсную массу и то «допустимое» отклонение в цене сделки от рынка (между 144 млн и 180 млн руб.), которое само по себе не является порочащим сделку и не влечет ее недействительность при оспаривании.

Казалось бы, проблема логично решается вариантом 2 — путем взыскания только в части 44 млн руб. как превышения допустимого порога в 20 процентов отклонения от рыночной цены (так как 144 млн руб. меньше, чем 180 млн руб., на 20 процентов и это укладывается в «допустимую» погрешность цены сделки, а вот «недоплата» от 100 млн руб. до 144 млн руб. и является суммой, подлежащей перечислению в конкурсную массу).

Вариант 2 представляется более справедливым подходом, однако на практике суды его не реализуют, поскольку четко определенного порога допустимого отклонения цены сделки от рыночной не установлено ни в законе, ни в судебной практике (фактически оно колеблется в интервале 20–30 процентов в практике ВС). Кроме того, в Законе о банкротстве нет прямого указания на порядок применения последствий недействительности таких сделок.

Мы проанализировали судебные акты, в которых суды делали вывод о допустимости применения реституции в части цены. На практике даже если суд применяет реституцию в части, то делает это в той части, в которой она отклонялась от рыночной цены, без учета «допустимого» отклонения (в 20 или 30 процентов, в зависимости от применимых критериев) по варианту 1 (см. таблицу).

Примеры дел, в которых суды допускали реституцию в части цены

Хотя в практике вариант 2 применения последствий еще не встречается, он имеет рациональное обоснование и вполне может получить развитие. Однако заявление данного довода можно рекомендовать только при рассмотрении дела составом суда, ранее применявшим частичную реституцию. В противном случае сложное обоснование и отсутствие прямой нормативной базы скорее наведет судью на решение о полной реституции (то есть вариант 1 является более эффективным подходом в таком случае).