ВС запретил кредиторам продавать единственное жилье должника и предоставлять ему замещающее помещение

Конституционный суд неоднократно указывал на дефектность ст. 446 ГПК, которая не дает ориентиров для применения исполнительского иммунитета в отношении единственного жилья. Это приводит к большому количеству споров, предметом которых выступают как квартиры стандартных размеров, так и очень роскошные жилые помещения. Нередко суды выявляют признаки злоупотребления правом на стороне должника и отказывают в применении исполнительского иммунитета. Также довольно часто суды применяют правила об исполнительском иммунитете, не прислушиваясь к доводам кредиторов. Явный пробел в регулировании привел к тому, что кредиторы и суды начали разрабатывать новые варианты преодоления исполнительского иммунитета.

Фабула дела

У должника в собственности находилась двухкомнатная квартира площадью 40,3 кв. м, которую он сдавал в аренду для размещения офиса. Управляющий подал ходатайство об исключении этого помещения из конкурсной массы как защищенного исполнительским иммунитетом, и суд удовлетворил это ходатайство. Мажоритарный кредитор обратился с апелляционной жалобой на данное определение.

Кредиторы на собрании приняли решение, согласно которому мажоритарный кредитор обязуется предоставить должнику в собственность квартиру-студию общей площадью 19,8 кв. м. В дальнейшем предполагалось за счет реализации конкурсной массы возместить расходы кредитора на приобретение этой квартиры.

Должник счел, что это решение нарушает его конституционное право на жилище, и обратился в суд с заявлением об оспаривании решения кредиторов.

Позиция суда первой инстанции

Суд первой инстанции признал решение собрания недействительным. Он отметил, что квартира должника не отвечает признакам роскошного жилья, поскольку не превышает в несколько раз минимально разумный размер обеспеченности граждан, проживающих на территории Удмуртской Республики, жилыми помещениями.

Суд также отметил, что из положений ст. 213.9 Закона о банкротстве не следует, что финансовый управляющий наделен полномочиями приобретать в собственность должника объекты недвижимости. Иное толкование положений Закона о банкротстве создавало бы угрозу нарушения прав должника и его кредиторов.

В связи с этим решение собрания кредиторов не соответствует положениям Закона о банкротстве и нарушает имущественные права должника, в том числе на единственное пригодное для проживания жилое помещение.

Позиция апелляции и кассации

Апелляция отметила, что абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК не содержит ориентиров для определения уровня обеспеченности жильем как разумно достаточного. В текущих условиях развивающегося рынка жилья и изменения структуры жилищного фонда это может приводить к несоразмерному и не подкрепленному никакой конституционно значимой целью ограничению прав кредиторов в их имущественных отношениях с гражданами-должниками, а следовательно, нарушать баланс конституционно защищаемых интересов.

Опираясь на постановление Конституционного суда от 14.05.2012 № 11-П, апелляционный суд пришел к выводу, что в рамках процедуры реализации имущества кредиторы должны иметь возможность предоставить должнику взамен единственного жилого помещения иное жилое помещение. Такое помещение должно удовлетворять разумные потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище, сохраняя жилищные условия, необходимые для нормального существования.

В данном деле кредиторы приняли соответствующее решение, которое должник оспорил, что, по существу, означает судебный контроль над процедурой предоставления должнику иного жилого помещения.

Проанализировав характеристики спорного помещения и помещения, предлагаемого кредиторами взамен, суд пришел к выводу, что должнику будут обеспечены жилищные условия, необходимые для нормального существования. Тем самым будет установлен надлежащий баланс законных интересов кредиторов и гражданина-должника.

Суд округа согласился с позицией апелляционного суда.

Рассмотрение дела в Верховном суде

Спор рассматривала тройка судей в составе И. В. Разумова, Н. А. Ксенофонтовой под председательством судьи Д. В. Капкаева. В начале судебного заседания судьи отчетливо обозначили, что они рассматривают не вопрос об исключении имущества из конкурсной массы, а именно вопрос законности решения собрания кредиторов.

Представитель кредитора доносила позицию, согласно которой должник в спорном помещении не проживал и не проживает, оно было переведено в нежилой фонд и сдавалось в аренду. Перед началом процедуры банкротства должник перевел его обратно в жилой фонд, но продолжает сдавать в аренду. Также она указывала на наличие ряда преюдициальных судебных актов, в которых установлены все факты, подтверждающие, что должник не проживает в помещении.

Д. В. Капкаев: «Вы говорите о месте жительства ином, но что бы это вам дало? Что, если бы он проживал у родственников или друга, его нуждаемость в жилье исключается в таком случае? Он имеет право не раскрывать место своего проживания».

И. В. Разумов: «Это самый основной вопрос: каким образом вы определяли его потребность в жилище? Из каких критериев исходило собрание кредиторов? Место проживания, площадь?»

Представитель кредитора : «Мы исходили из необходимости в площади. В г. Ижевске норма предоставления — 13,3 кв. м, мы предоставили 19,8 кв. м. Мы не переселяем его из помещения, он в спорном помещении не проживает. Должнику отказали в удовлетворении ходатайства об исключении имущества из конкурсной массы, 40 кв. м уже в конкурсной массе. А мы ему предоставляем еще одно жилое помещение!»

И. В. Разумов: «А собрание кредиторов вообще вправе собственность навязать должнику?
Первый довод: квартира не защищена исполнительским иммунитетом.
Второй довод: почему вы вообще против воли должника навязываете собственность?
Разве можно подарить насильно? Как ваши действия квалифицировать суду?»

Представитель кредитора: «У нас есть четвертый спор о разрешении разногласий — в этом споре он может заявить возражения относительно предоставления ему квартиры площадью 19,8 кв. м. Компетенция собрания неограниченна, только предоставление квартиры не является основанием для признания собрания недействительным».

Д. В. Капкаев: «Касательно вашего довода о наличии у должника двух объектов (второй объект навязан) — может ли осуществляться выбор между этими двумя объектами?»

Представитель кредитора: «В протоколе собрания указано, что должнику предлагался выбор, но он не выбрал».

Квартиру площадью 40 кв. м нельзя признать роскошным жильем

Д. В. Капкаев: «Какую-то логику имеют доводы кредитора, но я сомневаюсь, что такие же доводы приводили бы кредиторы, если бы обращение взыскания касалось их. Какое, по-вашему, обоснование? На каких нормах основано предоставление замещающего жилого помещения?»

Представитель кредитора: «Системное толкование положений ст. 213.25 Закона о банкротстве позволяет это сделать».

Д. В. Капкаев: «И самое главное — критерии выбора жилого помещения?»

И. В. Разумов: «Ну хотя бы по площади».

Представитель кредитора: «Мы руководствовались нормой предоставления — она 13 кв. м в г. Ижевске».

И. В. Разумов: « А эти критерии, предусмотренные жилищным законодательством, бьются с постановлением Конституционного суда?»

Последний вопрос был скорее риторическим, поскольку с высокой очевидностью было понятно, что судьи еще до заседания знали, какое решение они собираются вынести.

Позиция Верховного суда

Верховный суд поддержал позицию суда первой инстанции и указал следующее.

Действительно, законодательство о банкротстве не запрещает собранию кредиторов принимать решения по другим вопросам, которые прямо не отнесены к его компетенции, но разрешение которых необходимо для целей банкротства или защиты прав кредиторов. Но такие решения не могут противоречить требованиям законодательства, и в частности приводить к нарушению конституционных прав гражданина-должника, включая право на жилище (ч. 1 ст. 40 Конституции).

В постановлении от 14.05.2012 № 11-П Конституционный суд прямо и недвусмысленно исключил возможность установления правил предоставления замещающего жилья правоприменителем до внесения соответствующих изменений в законодательство. До настоящего времени такое регулирование федеральный законодатель не установил, правила обмена роскошного жилья на необходимое не выработаны.

Приняв решение приобрести должнику иное жилое помещение меньшей площади и стоимости взамен имеющейся у него квартиры, кредиторы произвольно в отсутствие законодательного регулирования определили разумно достаточный уровень обеспеченности должника жильем, что не согласуется с позицией КС. При этом также очевидно, что имеющуюся у должника квартиру площадью 40 кв. м нельзя признать роскошным для него жильем, превышающим разумную потребность в жилище.

Довод кредиторов и финансового управляющего о том, что должник предпринимал действия по переводу спорной квартиры в нежилой фонд для использования помещения в коммерческих целях, сам по себе не подтверждает наличие у последнего прав на иное жилье.

Санкционировав принятые собранием кредиторов решения, суд апелляционной инстанции и суд округа, в нарушение положений ст. 35 Конституции, фактически лишили гражданина частной собственности, на которую нельзя обратить взыскание против его воли. Одновременно должнику навязали право собственности на иное имущество, заинтересованность в приобретении которого он не выражал.

Комментарий

Уральский округ является одним из драйверов развития российского права, что в очередной раз подтверждает данный спор и позиция АС Уральского округа. Несмотря на то, что Верховный суд в рассматриваемом определении пресек выработанную последним практику.

Многие коллеги указывали, что если бы должник владел квартирой площадью не 40 кв. м, а, например, 340 кв. м, то Верховный суд принял бы иное решение. Полагаю, что это не так.

Верховный суд, по моему мнению, абстрагировался от остальных обособленных споров дела о банкротстве и дал именно абстрактное разъяснение по возникшему вопросу: можно ли предоставлять должнику замещающее жилое помещение с целью реализации его собственной квартиры.

На момент рассмотрения в Верховном суде этого обособленного спора апелляция уже рассмотрела обособленный спор об исключении спорной квартиры из конкурсной массы и отказала в применении к спорному помещению исполнительского иммунитета.

Учитывая тот факт, что спорное помещение включено в конкурсную массу и подлежит реализации, вывод Верховного суда о нарушении обжалуемым решением конституционного права должника на жилище является крайне спорным. Как можно нарушить право, которого уже нет?

Поэтому я все же считаю, что целью данного определения было именно пресечь на уровне Верховного суда практику АС Уральского округа и предоставить нижестоящим судам абстрактное толкование абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК, согласно которому кредиторы не вправе предоставлять должнику замещающее жилое помещение. Не сомневаюсь, что эта правовая позиция войдет в обзор и станет обязательной к применению судами.

Отдельно хочется обратить внимание на следующие аргументы Верховного суда.

1. Хотя Верховный суд в очередной раз напомнил, что никаких ориентиров для применения ст. 446 ГПК нет, а сам ВС в отсутствие специального законодательного регулирования не вправе создавать материально-правовую норму и устанавливать пределы применения исполнительского иммунитета, один ориентир он все-таки указал.

Верховный суд отметил следующее: «При этом также очевидно, что имеющуюся у должника квартиру площадью 40 кв. м нельзя признать для него „роскошным“ жильем, превышающим разумную потребность в жилище».

Возникает обоснованный вопрос: если ВС не вправе давать ориентиры применения исполнительского иммунитета, тогда почему коллегия судей столь категорично указывает как на не требующий доказывания на тот факт, что квартира площадью 40 кв. м не является роскошным жильем? Если критериев нет, то и этот критерий нельзя использовать. Есть риск, что нижестоящие суды станут использовать этот аргумент Верховного суда в качестве ориентира применения ст. 446 ГПК, что будет ошибочно.

2. Крайне спорным является довод коллегии судей о том, что перевод спорной квартиры в нежилой фонд для использования помещения в коммерческих целях сам по себе не подтверждает наличия у должника прав на иное жилье.

Устоявшаяся судебная практика на уровне окружных судов, а также практика Верховного суда указывает на то, что должник должен доказать факт проживания в помещении, об исключении которого из конкурсной массы он ходатайствует перед судом (определение ВС от 23.01.2020 № 308-ЭС19-18381). Это обстоятельство также является юридически значимым при разрешении спора об исключении имущества из конкурсной массы: нуждается ли действительно должник в этой квартире или он ее сдает, а сам проживает за границей на постоянной основе.

Кредиторы указывали на вступившие в силу судебные акты, которыми установлен тот факт, что должник в спорном помещении не проживает, а проживает в каком-то ином месте, которое он отказался раскрыть суду.

Между тем Верховный суд, не разъясняя свои мотивы, указывает, что должнику не нужно доказывать, что он фактически проживает в спорном помещении. Судам следует рассматривать только факт отсутствия в материалах дела доказательств наличия у должника прав на иное жилье. Этот вывод идет полностью вразрез со сложившейся судебной практикой.

Таким образом, Верховный суд не только пресек правотворческую инициативу АС Уральского округа, которая могла бы стать действенным инструментом разрешения споров такой категории в отсутствие законодательного регулирования, но и добавил несколько новых поводов для дискуссии. Судьи на местах могут воспринять позицию Верховного суда по-разному, что, в свою очередь, может породить много новых ошибок.